Ежесубботние протесты в Москве стали основным содержанием социальных сетей, оттеснив на второй план и котиков, и эротику. Но почему именно Москва? Ведь проблемные выборы происходят во многих городах и регионах
Ответ на вопрос «Почему Москва?» напрашивается: нормальные русские люди летом по субботам заботятся о своём пропитании – кто-то подрабатывает, большинство вкалывают на участках. Для москвичей такой проблемы нет, они не понимают, как кому-то может показаться дорогой картошка по 30 рублей за килограмм и тем более зачем ради неё столько трудиться. У московского оппозиционера другая проблема – выбрать в переполненном шкафу подходящий для митинга наряд, заказать на вечер столик в «Жан-Жаке», а на просьбу позвонить в случае перемены планов многозначительно прошептать: «Если ОМОН не отберёт мобильник». А потом выйти с друзьями к месту сбора подобно котам Шрёдингера – они одновременно и на митинге, и просто тут гуляли. И вечером выпить за своё гражданское мужество.
Характерно и то, что проблемы с незарегистрированными кандидатами касаются почти исключительно центральных районов Москвы и юго-западного протуберанца – тех самых мест, где живёт самая состоятельная публика. Тех самых мест, где два года назад на муниципальных выборах жители нанесли оглушительную пощечину расслабившимся властям. Которые, в числе прочего, поняли, что их министерства, ведомства, мэрия, управы располагаются в очень недружелюбных районах. Ведь, судя по результатам тех выборов, власть любят в Бирюлёве и Бибиреве, а вот на Арбате и в Гагаринском – терпеть не могут.
Революцию делают не голодные люди. Революцию делают сытые, которых один раз невкусно покормили.
Проще говоря, протесты вызваны тем, что Москва зажралась? Что у нее слишком много свободных денег, свободного времени и самомнения?
Царьград расспросил об этом нескольких экспертов. Не москвичей.
Москва и Россия – разные измерения
Александр Коновалов, политолог, профессор кафедры истории России Института истории, государственного управления и международных отношений Кемеровского госуниверситета, говорит о том, что Москва совершенно не похожа на окружающую её страну:
На мой взгляд, московские протесты показывают, что существует несколько Россий. И действительно, в российской провинции многим непонятны столь массовые и довольно агрессивные протесты. Сам факт отказа в регистрации рассматривается здесь как достаточный повод для того, чтобы проявить законопослушание и ни в коей мере не идти на такие массовые акции неповиновения.
По мнению политолога, «те протесты, которые есть в Москве, сопоставить с протестами в регионах просто невозможно ни по численности, ни по накалу».
На митинги в столице ходят представители так называемого среднего класса, а также часть молодёжи, – продолжил Коновалов. – У них сформировалась определённая мировоззренческая установка – что их обманывают, их позицию не хотят учитывать. А то, что порождает протест в Сибири и на Дальнем Востоке, имеет совершенно иные причины и иные формы проявления, иную мотивацию. Обратите внимание, например, на Кузбасс. Люди из-за экологического бедствия даже заявили о необходимости смены гражданства – но никаких массовых митингов протеста здесь в принципе не может быть. Совершенно иной уровень социальной мобильности, нет отлаженной самоорганизации, нет лидеров протеста. Абсолютно разные измерения.
Креаклы потеряли почву под ногами
Дмитрий Солонников, директор Института современного государственного развития (Санкт-Петербург), подтверждает, что москвичи гораздо трепетнее остальных относятся к уровню своей жизни:
«Конечно, уровень потребления в Москве не сравним с уровнем потребления в регионах, никакой новостью это не является. До 70% финансовых средств страны так или иначе аккумулируется в Москве. И уровень потребления домохозяйства в Москве выше всего, не считая северные добывающие регионы. Но это не говорит о том, что, когда в регионе много денег, там возникает протестное движение. Много денег в Москве было всегда, а протестные акции происходят время от времени.
Так что вопрос не в деньгах – вопрос в том, что определённый слой людей в Москве заметил падение своего уровня потребления. И оно оказалось заметно больше, чем падение в регионах. Так называемый креативный класс, креаклы, оказался невостребованным в условиях набирающего обороты экономического кризиса – как мирового, так и российского.
И если в регионах люди и так привыкли жить где-то – на уровне выживания, где-то – с очень ограниченным потреблением, то Москва не привыкла к таким условиям. Людям страшно не малое потребление, страшно снижение потребления. «Вчера я жил лучше, чем сегодня» – вот что создаёт напряжённую ситуацию.
Губернаторы не учатся у Путина
А вот Юрий Светов, политолог и журналист из Санкт-Петербурга, сомневается в том, что протесты связаны именно с уровнем жизни:
«Я – нетипичный петербуржец, поскольку очень хорошо отношусь к Москве. И её исторический центр мне нравится, и тот порядок, который поддерживается в городе, вызывает даже определённую зависть.
Политическая активность обычно проявляется с двух сторон. С одной стороны, протестуют люди, у которых снижается уровень жизни, или просто бедные. А с другой – люди, которые обеспечены, самодостаточны, и свои требования они выдвигают уже в плоскости не экономики, а, скажем так, свободы, нравственности, каких-то моральных устоев. И так было всегда. Мы можем говорить, что Москва с жиру бесится. А где началась революция 1905 года? Тоже в Москве, которая отнюдь не была таким богатым городом, как сейчас. Но дошло до гражданской войны.
Все процессы политического возбуждения происходят в столицах, мы можем перечислять их долго: Париж, Берлин, Мадрид... И сейчас Москва тоже задаёт тон. Там есть широкая прослойка людей, которые реализовались, кстати, в последнее двадцатилетие, благодаря президенту Путину смогли достичь высокого благосостояния, а теперь хотят ещё чего-то другого – например, более активно влиять на политику в стране.
Ничего особенного в их требованиях нет – все же хотят, чтобы избранные ими депутаты принимали решения, ориентируясь на мнение широких слоёв населения, а не только одной партии. Я в этом вижу ключ к проблемам – надо вести диалог с людьми, и уже не через газеты, радио, телевидение, а через социальные сети, другие современные ресурсы. Власть должна этому учиться. Если Путин ездит в регионы и встречается с молодёжью, разговаривает с ней, выясняет, чего она хочет, то почему этого не делают губернаторы, мэры или депутаты? Утрачено понимание того, что депутат – это действительно слуга народа».
* * *
Можно продолжать опрашивать экспертов, можно бить друг другу лица в телестудиях, но к единому выводу здесь всё равно не прийти. Но так ли он нужен? Анатомия протеста, безусловно, интересна и важна, однако существует ли этот протест как заметная социальная проблема? И здесь стоит снова обратиться к словам Дмитрия Солонникова:
Мы прекрасно понимаем, что революции делаются в столицах. И поэтому целый ряд соответствующих технологий разработан именно для столичных акций, для столичных протестов. Специалисты по проведению массовых акций прежде всего будут ориентироваться на проведение акций в Москве, а дальше, уже в поддержку им, – каких-то выступлений в регионах.
«Но нынешняя ситуация, на мой взгляд, совершенно не критична ни для власти, ни для оппозиции, – считает Солонников. – Протест не набрал даже 50 тысяч участников, это далеко не тот пик, который был в 2011-2012 годах. Да, граждане выразили своё недовольство рядом положений выборного законодательства. Но они не одиноки, с ними солидарны ряд политиков, сотрудников Центральной избирательной комиссии, экспертов, СМИ. Так что этот вопрос дальше будет разрешаться в правовом поле».
Лучше и не скажешь.
Автор:
Мельников Михаил
Свежие комментарии