Выдающемуся политику, учёному и мыслителю России исполнилось бы сегодня 90 лет
Когда он входил в зал заседаний Российской академии наук, то даже здесь, в ареопаге самых заслуженных представителей отечественной науки, это выглядело как вхождение в порт авианесущего крейсера «Пётр Великий». Не то чтобы академики начинали суетиться вокруг или, наоборот, создавали почтительную тишину. Нет – но как-то само собой сразу было видно, что даже сюда, на собрание лучших умов страны, заглянула звезда первой величины. Даже здесь, где вообще все – звёзды первой величины…
«Примус» – от слова «первый»
Академика Евгения Примакова в близких к нему кругах звали Примус. Понятно, что – от фамилии. И понятно, что – не от устарелого бытового прибора. Просто в данном случае фамилия совпадала с тем, каким виделся Примаков всем окружающим. А виделся он Первым. Всегда.
Родившийся ровно девяносто лет назад в советском Киеве и в возрасте нескольких дней перевезённый матерью в советский Тбилиси, Евгений, тогда ещё не Максимович, уже в школе стал первым по языкам и по математике. То есть, что называется, в противолежащих секторах круга наук. Но в возрасте 14 лет школу оставил и стал курсантом военно-морского подготовительного училища. Иначе говоря, школы юнг. Ибо это был 1944 год и это была война.
Вот эти два вроде бы не связанных между собой факта-события и стали символичными для всей дальнейшей судьбы Евгения Примакова – учёного, журналиста, разведчика, аналитика, политика. Потому что он был широк и разносторонен, творчески объединяя методы разных наук в своих исследованиях и хорошо владея их аппаратами. И потому, что он на протяжении всей жизни своей был патриотом в самом чистом выражении этого слова – юнгой, готовым всё бросить и стать на тот пост и на ту вахту, где было нужнее Отечеству.
Первым он был и далее. Окончив школу в 1948 году, сразу же поступил на арабское отделение Московского института востоковедения. И даже в этом слабом вузе отучился так, что был сразу принят в аспирантуру экономического факультета МГУ, а после её окончания в 1956-м немедленно получил место старшего научного сотрудника Института мировой экономики и международных отношений АН СССР (ИМЭМО). А ведь старший научный без научной степени – это должно было быть нонсенсом, и этого не должно было быть. Но только не в случае с Примусом.
Разведчик под прикрытием? Скорее влиятельный авторитет
Нет, что Примаков работал в разведке – это научный факт. Он её, собственно, возглавлял, Службу внешней разведки России, с декабря 1991-го по январь 1996 года. Но стал ли он, как утверждают некоторые, разведчиком ещё тогда, когда в параллель с ИМЭМО работал в Гостелерадио и здесь за пять лет дорос до должности главного редактора вещания на арабские страны, – это доподлинно неизвестно. В кругах широкой общественности, имеется в виду.
Скорее нет, чем да, ибо до человека с погонами под гражданским пиджаком вряд ли позволили бы себе докопаться некие «кураторы» из Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС, пусть и с подачи примаковского начальства в Гостелерадио. Похоже, молодому, но уже авторитетному специалисту по региону некие «идеологи», знатоки всего по принципу владения «всесильным, потому что верным», прописали недостаточно правильные трактовки марксизма-ленинизма.
Но конфликты «башен» существовали всегда, а потому люди более умные, нежели идеологи, устроили Примакова в главный печатный орган ЦК КПСС – газету «Правда». Там он стал сначала обозревателем отдела стран Азии и Африки, а затем и собственным корреспондентом газеты на Ближнем Востоке.
Это был очередной звёздный час в жизни Евгения Примакова. Он показал себя тонким знатоком ближневосточной политической, экономической, религиозной и этнической кухни, глубоким аналитиком и экспертом-страноведом. Причём не только для своей страны – а его справки и аналитические материалы уходили подчас на самые стратосферные верхушки ЦК, – но и для местных политиков и государственных руководителей.
Его достаточно было просто слышать, чтобы находить пути к верным решениям, а его талант переговорщика снискал советскому журналисту искреннее уважение в пронизанной хитростями и велеречием среде арабских руководителей.
Словом, Евгений Примаков стал здесь авторитетом для всех – и для своих, и для чужих. То есть кем бы он ни значился в документах, которые откроют лет через сто – если значился и если откроют, – в любом случае он стал на Ближнем Востоке больше чем разведчиком. Он стал здесь влиятельной фигурой. И уже в этом качестве – тем, что на Востоке называется «голосом своего повелителя». В данном случае – голосом России.
Голос России, действие России, поворот России
Известны большие усилия Примакова в попытках отговорить иракского лидера Саддама Хусейна от нападения на Кувейт и вообще от вооружённого конфликта с США и Западом. Не потому, что Примаков стоял за Запад, хотя такова была тогда официальная политика горбачёвского СССР. Скорее, он выступал за разум. Хусейн, однако же, не послушал, но, должно быть, не раз вспоминал о том разговоре, сидя в камере в ожидании американской петли на шее.
В качестве «голоса СССР» Евгений Примаков достаточно небезуспешно мирил центральное правительство Ирака с курдами, пытался найти выходы для местных партий из тупика гражданской войны в Ливане, оказывал влияние на палестинцев, стремясь вырвать их из затягивающей в никуда воронки конфликта с Израилем. Не его вина, что Ближний Восток тогда, что называется, не перебесился и практически каждому лидеру там желалось набить собственных шишек в политике. Но при этом авторитет самого Примакова только возрастал: ведь он как раз и пытался помочь этих шишек избежать.
Параллельно он прирастал авторитетом и среди советского руководства. Он вернулся в ИМЭМО, исполнял на неполитической должности весьма деликатные подчас поручения ЦК. Потом был директором академического Института востоковедения, потом стал директором ИМЭМО АН СССР – научная карьера шла вверх, как и политическая.
После путча в августе 1991 года, в условиях кадрового голода новых властей, Примакову предложили возгласить Первое главное управление КГБ СССР – то есть внешнюю разведку. И именно его благодарили затем её сотрудники (и негласно – ельцинские власти) за то, что он не дал разгромить эту службу, как был разгромлен сам КГБ.
Оттуда в 1996 году последовал переход на должность министра иностранных дел России, а затем, после жутчайшего провала в экономике, в 1998 году Примакову было сделано предложение возглавить правительство.
Здесь он стал известен – и явно останется в истории – двумя содержательными действиями. Во-первых, под его руководством экономика не выползла даже, а выскочила из той ямы, куда была загнана дефолтом, и по-настоящему задышала. Во-вторых, и главных, его, Примакова, поступок обозначил переломный момент мировой политики после крушения СССР: Россия вновь проявила политическую субъектность на мировой арене, отвесив звонкую пощёчину США.
Это о легендарном «развороте над Атлантикой». Тогда, 24 марта 1999 года, Евгений Примаков летел в Вашингтон с официальным визитом. И с неофициальной целью – отговорить США от агрессии против Югославии. Однако прямо над Атлантикой, не долетая до острова Ньюфаундленд, российский премьер был информирован вице-президентом США Альбертом Гором, что страны НАТО решили начать бомбардировки Югославии. Ну-ка, Россия, что ты ответишь, слабая и больная, на такое демонстративно наглое и презрительное отношение к тебе Запада? И политическое чутьё, политический опыт Примакова показали ему единственно верное и, как оказалось впоследствии, больно задевшее Вашингтон решение. Он развернул свой самолёт назад в Москву, оставив Америку в почти буквальном смысле с багровым отпечатком своей ладони на щеке.
Ответить чем-то более вещественным, если не сказать воинственным, Россия тогда не могла. Но этот разворот над Атлантикой означал, как оказалось, и исторический разворот России к себе самой, к себе самостоятельной, к себе великой.
И этот поступок навсегда занёс имя Евгения Примакова в Почётную Книгу Истории.
Из высказываний Евгения Примакова (© РИА Новости/Сергей Пятаков)
О легендарном развороте над Атлантикой:
«Я не считаю, что это какой-то подвиг. Я не кривляюсь. Решение принимал я сам. Только после этого позвонил Ельцину и сказал, что принял решение развернуться. Если бы я не сделал этого дела, вот тогда я поступил бы архинеправильно».
О внешней политике:
«Признак великой державы: когда твоя страна необходима, с ней хотят иметь дело. Россия – великая держава именно потому, что многие проблемы на международной арене без неё решаться не могут».
О месте России в мире:
«Лишь политической близорукостью можно объяснить готовность списать Россию из числа великих держав».
О расширении НАТО:
«Так что США сами создают иллюзию угрозы и как бы защищают от неё Европу. Кроме того, они расширяют НАТО за счёт тех стран, которые готовы безоговорочно взять под козырек. И растворяют таким образом старых членов».
Об экономике:
«У нас все надеялись на рынок, а рынок не может сам решить проблему перевода экономики на инновационные рельсы».
О воровстве госсредств:
«Жуликов надо ловить, а не деньги перепрятывать…»
О дисциплине:
«Меньше всего я жажду крови. Но убежден: в чрезвычайных обстоятельствах нарушение исполнительской дисциплины должно особенно твёрдо пресекаться».
О прожитой жизни:
«Конечно, я не перечил судьбе, но она меня вела. Что касается оценки всего, ну что ж, если всё это уже подходит к финишу, то я должен сказать, что неплохо прожил».
Автор:
Цыганов Александр
Свежие комментарии