Теперь уже окончательно стало ясно: вопрос подписания польским президентом Анджеем Дудой поправок к закону об Институте национальной памяти Польши, предусматривающих введение наказания в виде лишения свободы на срок до трех лет за отрицание преступлений украинских националистов, — это только вопрос времени. Президент просто не в состоянии этот закон отклонить, разве что ценой импичмента. Но что стоит за этим законом? Нравственное осуждение преступлений украинских, да и прочих нацистов? Ой ли…
Закон в общем-то носит беспрецедентный характер. Он имеет конкретный этнический адрес, суженный до острия медицинского шприца — украинцы. В соответствующих национальных законах, принятых в разных странах по итогам Нюрнбергского трибунала, даже в законах Израиля о Холокосте ни слова не говорится о немцах как о нации или этносе.
Товарищ Иосиф Виссарионович Сталин, прославившийся не только усами, в ходе Потсдамской конференции в июле 1945 года в ответ на предложение Уинстона Черчилля уничтожить Германию как государство и подвергнуть этнической дискриминации немцев сказал:
Гитлеры приходят и уходят. А немецкий народ, народ Гете и Шиллера — остается.
И это в общем-то очевидно с точки зрения гуманности и справедливости. Но в новых польских законах говорится о преступлениях людей украинской национальности. Именно украинской.
Сейм — нижняя палата польского парламента — принял поправки еще в конце января, 25 числа. В польском обществе закон получил широкую поддержку, и это понятно. Кроме того, что отношения польского и украинского этносов на протяжении как минимум последних четырех веков братскими и кристально искренними назвать нельзя, так это еще и закон по «живой плоти».
Живы не только дети и внуки жертв Волынской резни, но даже и прямые ее свидетели, которым посчастливилось уцелеть. Как и палачи, и их ближайшие потомки на Украине. Кровь Волыни — не история, а, скорее, судебные улики.
Преступления бандеровцев на территории Польши — это современность. И закон не связан с осуждением нацизма как такового, дело не в коллаборационизме украинских националистов, действовавших на стороне немецких нацистов. Свой первый теракт против поляков Степан Бандера совершил еще 15 июня 1934 года в Варшаве: был убит министр внутренних дел Бронислав Перацкий. А референдум в Германии, объединивший посты президента и канцлера, превративший Веймарскую республику в Третий рейх, а Гитлера в диктатора, прошел лишь 19 августа того же года.
Бандеровцы — не подвид немецких нацистов. Это самостоятельный вид, который просто в свое время стал симбиотическим организмом на теле германского нацизма. Причем на грани паразитизма.
Более того, есть немало семей в Польше, которые считают недвижимость в Лемберге (Львове) и Станиславе (Ивано-Франковске) своей родовой собственностью. А «закон кармана» — это часто посильнее законов совести. Как говорил первейший знаток капиталистической анатомии Карл Маркс:
Капиталист при 100% прибыли попирает все человеческие законы, при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы пойти, даже под страхом виселицы.
А Польша — страна уже не социалистическая, и вкус капиталистического стяжательства испробовала изрядно.
И вот тут мы видим первую, да и главную странность. Восстание на Левобережной Украине Богдана Хмельницкого, в ходе которого запорожские казаки поляков в плен не брали, произошло в 1648 году.
Последовавшая за ним Колиивщина — восстание гайдамаков из числа православного крестьянского и казацкого населения на Правобережной Украине, сопровождавшееся резней шляхты и евреев, произошло в Польше в 1768 году.
Собственно, Волынская резня — в марте 1943 года.
С самого начала событий февраля 2013 года в Киеве украинские националисты, являясь одной из главных сил кровавого переворота в стране, не скрываясь, всячески подчеркивали свою преемственность от УПА (структура запрещена в РФ – ред.) и приверженность идеям Бандеры. Жгли людей в Одессе, убивали без суда и следствия в Донбассе, да и несогласных в Киеве. Чем это отличается от Волынской резни? Да ничем.
Но почти четыре (!) года поляки бандеровцам рукоплескали, оказывали не только моральную, но и материально-техническую поддержку по линии НАТО в Донбассе, выступали главными протеже Украины в Европе. И вот в январе 2018 года принят закон, осуждающий бандеровскую идеологию официально, на юридическом уровне.
Рак на горе свистнул? Немой заговорил, слепой увидел, хромой отбросил костыли? Просто так сложилось? Или совпадение? Так ведь совпадений «просто так» в истории не бывает. Бывает — непонимание всех обстоятельств. А обстоятельства эти для украинцев, увы, не радужные и в перспективе удручающие. Если не сказать больше.
Новые антибандеровские польские законы и общественное негодование по поводу идеологии украинского национализма не более чем лукавство. Никакого нравственного осуждения украинских националистов в этом нет и в помине. Еще два года назад между Польшей и Украиной царила атмосфера трогательного взаимопокаяния и полного обоюдного прощения: «Мирись, мирись, мирись — и больше не дерись».
Еще 7 апреля 2016 года священники раскольнической УПЦ КП провели в Киеве молитву совместно с пастырями из Польши: «Покаяние за Волынскую резню».
«Мы сейчас находимся возле памятника, который посвящен единству польского и украинского народа», — так начал свою речь один из пасторов.
Просто хочется заплакать. Дальше — больше. К эпидемии покаяния присоединяется президент Украины Петр Порошенко и 22 июля того же 2016 года заявляет, что украинцы должны извиниться перед поляками за Волынскую резню, признанную Варшавой геноцидом.
После чего едва ли не каждая встреча официальных лиц Украины и Польши всех уровней, вплоть до президентов, сопровождаются взаимными клятвами в том, что «исторический конфликт поляков и украинцев исчерпан, и наступает новая эра взаимоотношений двух стран».
И вдруг такой демарш, который вызвал буквально бурю осуждения не только в обиженной и обескураженной таким коварством Украине, но и в США. И даже в Израиле! Уж последних-то обвинить в симпатиях к бандеровцам невозможно. Так в чем же дело?
А дело в экономике. В кармане. В тех самых 300% прибыли.
С самого начала событий в Киеве зимы 2013-2014 годов на майдане Польша всерьез рассчитывала избавиться от участи европейского «транзитного тупика». Богатеют страны, территория которых находится не у границ торгово-экономической зоны, а в глубине ее. Товары должны идти из пункта отправления в пункт назначения. И этот пункт назначения должен быть.
А что имела Польша с момента «избавления от коммунистического ига», развала СССР и последующего членства в ЕС? С одной стороны, развитые страны, которые уничтожили польскую промышленность и оккупировали ее рынок, а с другой — Украину и Белоруссию, которые богатыми не назовешь.
Но евроинтеграционная истерика на Украине дала полякам надежду избавиться от невыгодной роли, переложив ее на Украину. Пусть украинцы теперь живут в тупичке — им положено по статусу.
Но для этого Украина должна хоть что-то из себя экономически представлять и не рвать полностью хозяйственные связи с Россией. А нефтегазовый транзит из России играл тут немалую роль. Газопроводы Ямал-Европа и «Дружба», качающие газ из Уренгоя, прокачивали через территорию Польши более 140 миллиардов кубометров газа в год.
Только в 2017 году общий нефтегазовый транзит через территорию Польской республики оценивался в семь миллиардов долларов. А это почти полмиллиарда дохода только за транзит, не считая собственного потребления, промышленных выгод от этого и продажи продуктов переработки нефти собственного производства. Плюс, хотя это и неофициально, так сказать, «черным порядком», приторговывание спотовыми партиями на европейском нефтегазовом рынке.
И тут случилось неожиданное. Выяснилось, что еще с 2005 года в недрах профильных российских министерств готовится план прокладки транзитных газопроводов в обход Украины, а значит — и Польши.
«Северный поток», эксплуатация которого началась еще в ноябре 2011 года, особой тревоги у поляков не вызвал, тем более, что к 2015 году он использовался лишь наполовину — 25 миллиардов кубометров в год. Но за этим последовали планы строительства «Южного потока» и доведение прокачки «Северного потока» до 55 миллиардов кубометров ежегодно. Запахло жареным, точнее, российским газом, к Польше отношения не имеющим.
Варшава начала борьбу с «потоками». Она возглавила европейскую антироссийскую коалицию, пушечным мясом которой должна была стать Украина — пробить ценой собственного суверенитета и экономики брешь в российских газовых позициях.
Но Европа сдалась. Одна за другой страны давали согласие на прокладку второй нитки «Северного потока». А в декабре 2017 года Германия выдала официальные документы на прокладку финального участка и приемного терминала «Северного потока-2». И позиция Украины, которая сделала все, чтобы завести в тупик свои отношения с Россией в отношении газового транзита, поставила на украинском, а значит и польском транзите крест. Крепкий, католический. Или униатский.
А буквально вчера, 5 февраля, российские власти дали согласие на поставки Турции новейших комплексов ЗРК «Триумф» С-400. Призрак замороженного «Южного потока» замерцал перед глазами польских политиков, как новогодние гирлянды.
Польша еще пытается спасти ситуацию. В конце января 2018 года поляки сменили тон и содержание своих заявлений. Воинственности и эмоционального возмущения стало поменьше, но требовательные нотки сохранились. Но если раньше Польша с самоотверженностью Тадеуша Костюшко боролась с обходным российским транзитом, то теперь пытается сохранить себя хотя бы как потребитель и требует «цен как у всех», то есть как у Германии.
Но Германия, покупающая уже сегодня 50 миллиардов кубометров ежегодно, первый по значимости покупатель российского газа в Европе. Ранее это место занимала Украина с ее 45 миллиардами кубометров. Польша же делит лишь пятое место с Францией, покупая не более 11-12 миллиардов кубометров в год.
В результате, если весь российский транзит пойдет «мимо», даже в сумме с Украиной — а это не более 55 миллиардов кубометров в год — украинская труба становится на грани убыточности. При менее чем 40 миллиардах кубометров она «умирает» технологически — у украинской компании «Нафтогаз» просто не хватит технологического газа для заполнения трубы, функционирования насосов и необходимых для поддержки постоянного давления запасов в хранилищах.
Мало того, Украина следует неуклонному, хотя и странному курсу сокращения потребления газа вообще. Не только российского.
На Украине свет клином сошелся, похоже, только для Варшавы. Но представляется, что поляки, как всегда, как и все прошедшие три века реагируют поздно, не слишком последовательно и, как следствие, тщетно. Они выбирают не те рычаги международного давления и не те точки.
В Польше почему-то думают, что с могут разговаривать с Кремлем путем давления на Украину, демонстрируя антинацистскую риторику. Но у нас тоже есть карманы. А ваши действия — это не более чем детсадовское: «Дядя, я больше не буду». А больше и не надо. Тем более, что будете, бывшие товарищи поляки, будете.
Исторический опыт об этом говорит.
Свежие комментарии